Сельцо Маматово и помещики Маматовы
В справочнике Корсакова [1] можно найти два селения с названием Маматово.
Одно находилось в Лаишевском уезде (по Ногайской дороге) на речке Брысе. Вернее, в [1] описан куст из 3-х рядом расположенных селений: одно обозначено как село, другое (выселок из этого села) – как деревня, а третье (в пустоши Алексеевской) – как сельцо. Они все долго сохраняли старое татарское название Екимень (Якимень, Екимени, Икимени и даже Экимени). Вторым названием у села и деревни было Маматово, а сельцо в Алексеевской пустоши называли ещё Шигаево. Непонятно, почему первое селение названо селом, церкви там никогда не было. Приходской храм в честь иконы Божией Матери, именуемой «Знамение», находился в соседнем селе Емельяново (с 1784 г., а ранее - в тоже недалеко расположенном селе Никольское что за лесом).
Другое Маматово находилось в Казанском уезде (по Алатской дороге) на речке Суле и относилось к приходу села Усады. Старое его название Альгиндеевский (Енгильдеевский, Янгилдеевский) починок.
Земля и крестьяне в этих селениях в разное время принадлежали помещикам с самыми разными фамилиями. Остановимся для начала на одном семействе – семействе Маматовых, давшем второе название этим бывшим татарским селениям. В качестве источника информации будем использовать два дела из ГАРТ, связанные с имущественными спорами Степаниды Павловны Палицыной, урожденной Маматовой. Она была женой флота капитана бригадирского ранга Михаила Ивановича Палицына и долгое время проживала вдали от родных мест. В 1785 году, когда приблизилась отставка мужа, Степанида Павловна решила разобраться со своими родовыми имениями.
19 февраля 1785 года она подала иск [2] в отношении надворного советника, служившего при Уфимском совестном суде, Сергея Яковлевича Левашева, а точнее, его покойной матери, жены асессора Якова Ивановича Левашева Натальи Яковлевны, наследником которой он являлся. Обвинение заключалось в том, что Левашева, воспользовавшись младыми годами младшего брата Степаниды - Андрея Маматова, оставшегося без попечения взрослых и предавшегося без надзора «развратной» жизни, выкупила у него в 1759, 1760 и 1761 годах имение в селе Корноухово, которое досталось ему после смерти родителей. Это имение Степанида Павловна считала родовым. Согласно переписным книгам, по её словам, оно числилось за дедами Степаниды Палицыной – Любимом, Александром да Андреем Михайловичами Маматовыми, а потом за её отцом Павлом Андреевичем. По мнению Палицыной, брат к моменту продажи ещё не достиг возраста вступления в наследство, не состоял по малолетству на службе, и поэтому покупка была незаконной. Палицына требовала вернуть родовое имение ей, как единственной оставшейся в живых наследнице. Левашев возражал, что имение в Корнаухово не наследственное, а купленное (это имело большое значение), Андрей Маматов не был малолетним и уже служил в Ревельском драгунском полку (что отражено в имеющейся купчей), к тому же после продажи прошло уже больше 10 лет и срок подачи иска истек. А то, что Палицына не знала о продаже Корноухово, враньё, поскольку она в 1759 году выкупала другой надел, проданный братом, в пустоши Урмате.
Расследование продолжалось более 6 лет. Выяснялись, в основном, дата рождения и смерти Андрея Маматова, образ его жизни, состав их семьи. Пересылались различные справки и опрашивались свидетели. Суд, похоже, выиграл Левашев. Надо отметить, что в этих толстых делах по судебным разбирательствам удивительным образом бывает трудно понять, кто выиграл суд. В данном случае я не стала напрягать мозги, разбираясь в длинных фразах, к концу которых уже не помнишь начало. Я посмотрела метрические книги села Корноухова и обнаружила там помещиков Левашевых много позже 1791 года (даты окончания дела). К сведению интересующихся: Корноухово стало селом в середине 40-х годов XVIII века, до того это селение относилось к приходу села Зюзино.
Второе прошение было подано Степанидой Павловной в Лаишевский уездный суд 13 марта 1785 года [3]. В нём речь шла о наследовании имения в сельце Екимень (Маматово тож) после смерти последнего его владельца Марьи Александровны Пересветовой. Степанида Павловна считала себя самой близкой из живущих родственницей Пересветовой. В качестве доказательства она представила суду поколенную роспись, согласно которой их род происходил от костромичан Михаила, Матвея и Любима Маматовых. Отчества их Степанида Павловна назвать не смогла, «как то не только женщина но и мужеску полу едва ли всякий прадеду отчество помнить может и боде когда Матвееву сыну Алексею дача в 193 году в сельце Екимени учинена была уж 102 года прошло». 193 год – это 7193 год от Сотворения мира или 1685 год от Рождества Христова. В этом году Алексею Матвеевичу Маматову было выделено 196 четвертей с четвериком земли в Казанском уезде по Ногайской дороге, а именно в сельце Екимени и в пустоши Алексеевской. После смерти Алексея Матвеевича его тогда незамужней дочери Любови было выделено чуть побольше 43 четвертей земли, а остальное оставлено за сыновьями Александром и Егором. Любовь выходила замуж дважды: первым её мужем был Богдан Нармацкий, вторым Дмитрий, видимо Ефимович, Неупокоев. В метрической книге казанского храма Московских чудотворцев за 1724 год найдены записи с участием крестьян д. Читаки, принадлежащих вдове дьяка Дмитрия Неупокоева Любови Алексеевны. Значит, оба мужа умерли до 1724 года. Детей у Любови Алексеевны не было. После её смерти в 1742 году Маматовым вернулась не только выделенная ей доля, но и указные (1/7 часть) доли имений мужей, а именно земельные наделы и крепостные крестьяне в сельце Читаки и пустоши Колкозинской. Егор Маматов, один из сыновей Алексея Матвеевича, умер первым из наследников, прожиточный надел его вдове Анне был выделен в 1732 году. В результате большая часть имущества отца плюс наследство сестры достались второму сыну - Александру Алексеевичу Маматову.
У Александра Алексеевича был один сын Иван и 4 дочери – Мария, Анна, Анисья и Наталья. Последние три замуж не выходили, мужем Марии был капитан Пересветов, имя которого пока не установлено. Иван, умер очень рано, Мария жила отдельно, поэтому после смерти отца в 1760 году имением в Екимени стали управлять три сестры. По 3-ей ревизии (1762 г.) за ними числилось 47 душ крепостных. Однако вскоре Мария Пересветова подала челобитную о неправильном распределении наследства. 18 августа 1768 года вышел Указ о выделении из долей сестер по ¼ вдове капитанше Марии Пересветовой, а остальные земельные наделы были конфискованы в пользу Ея Императорского Величества (видимо, в качестве наказания за «утайку»). Мария Алексеевна получила «80 четвертей с осминою и 2 четверика в поле а в дву по тому ж», 17 душ крепостных крестьян мужского пола, сенных покосов на 1904 копни и часть мельницы на речке Брысе. К 1773 году сестры поочередно умерли, и Пересветовой досталось всё имение. Однако и она прожила после этого недолго, скончавшись в Москве то ли в 1774, то ли в 1776 году. Детей у неё не было, и наследников пришлось искать через объявление в ведомостях. До их появления имение перешло под контроль Казенной палаты. Крестьяне в количестве 62 душ были переведены на денежный оброк в размере 3 рубля с 1 ревизской души.
Наследники объявились почему-то только через 10 лет, но зато сразу двое. Степанида Павловна вела свою родовую цепочку от Михаила Маматова, якобы брата Матвея. У Михаила был сын Андрей (остальных Михайловичей она в этот раз пропустила) и внук Павел – отец Степаниды.
Вторым претендентом на наследство оказалась Марья Андреевна Нармацкая, дочь известного шуранского помещика Андрея Петровича Нармацкого, сосланного в Сибирь за подделку завещаний и купчих. В своем прошении от 29.01.1787 г. она утверждала, что является наследником более близкого родственника Марьи Пересветовой. По словам Нармацкой, женой её прадеда Лаврентия Юрьевича Нармацкого была дочь Алексея Матвеевича Маматова Прасковья. Однако никаких документов, подтверждающих это, она не представила. Проживая в Москве, дети Андрея Петровича Нармацкого, по-видимому, тесно общались с Пересветовой. Когда последняя умерла, её вещи московскими полицейскими были переданы Нармацким. Однако, когда чиновники обратились к брату Марьи Андреевны Петру с просьбой показать документы, подтверждающие родство, тот ответил, что таких документов у него нет, а о родстве он знает лишь со слов сестры. Все эти обстоятельства были озвучены в Лаишевском уездном суде при рассмотрении исков о владении Екимень-Маматово.
Степанида Палицына со своей стороны подготовилась к суду лучше. Мало того, что она представила заверенную поколенную роспись, в которой не было имени Прасковьи Алексеевны. Она заручилась свидетельскими показаниями знакомых дворян о том, что никакой дочери Прасковьи у Алексея Матвеевича не было. А если она была, то почему не участвовала в разделе имения, когда выделялась доля девице Любови Маматовой? В представленной по просьбе Палицыной справке из Казанской духовной консистории было сказано, что в метрических книгах и исповедных росписях ни Лаврентия Нармацкого, ни его жены не обнаружено. В общем, Нармацкая суд проиграла. Не хватило ей умения отца отвоевывать чужие имения.
Конечно, доверять словам дочери мошенника трудно. Хотя у меня есть определённые сомнения на этот счет. Согласно списку казанских помещиков, опубликованном Корсаковым, [1] одним из владельцем крестьян в сельце Екимень-Маматово в 1771-73 гг. числилась Авдотья Петровна Болховская, родная сестра Андрея Петровича Нармацкого. Она приобрела (возможно по наследству) 79 душ крепостных в этом имении (как и имение в Черемышево) после смерти бездетных князя Константина Никитича Кропоткина и его жены Анны Ивановны. А если это наследство, то здесь явно родственные связи по женской линии. Может, и не придумала Нармацкая свою прабабку Прасковью Алексеевну.
Попробуем сопоставить сведения о Маматовых, почерпнутые из вышеописанных дел, с доступными нам архивными документами. Марье Нармацкой помочь ничем не сможем. Лаврентий Юрьевич Нармацкой, без сомнения, существовал. Но действительно ни разу не упоминался в метрических книгах, хотя умер только в 1747 году. Тем более ничего нельзя сказать о его жене.
О семье Степаниды Павловны Палицыной можно рассказать достаточно подробно. Её родители – казанец Павел Андреевич Маматов и Наталья, дочь казанца Фадея Алексеева Литвинова, венчались 8 ноября 1724 года в церкви Николая Чудотворца Вешнякова [4]. В этом приходе жили Литвиновы. В метрической книге села Корноухово за 1748 год [5] каким-то образом оказались списки жителей села, в том числе и помещиков Маматовых, так что мы можем узнать полный состав их семьи. Главы семейства в 1748 году уже не было в живых (по данным [3], Павел Андреевич Маматов умер в 1747 году). Прапорщице вдове Наталье Фадеевой было 45 лет; её детям: Параскеве 16 лет, Степаниде 15 лет, Андрею 7 лет. Дату рождения Андрея удалось установить точно – 8.11.1742 г. [6]. Та же дата указана в [3]. Он, действительно, не имел права в 1759-61 годах продавать имение, молодому человеку не было ещё даже 20 лет. Суд это почему-то посчитал неважным.
Наталья Фадеевна умерла 18.11.1752 года [3]. Степанида вышла замуж и уехала, о судьбе Параскевы ничего не известно. Малолетний Андрей, по словам Степаниды Павловны, остался единственным наследником имения в Корноухово. Его опекуном стал «родной дядя» - канцелярист Иван Алексеевич Стрелков [3]. Скорее всего, это родство по матери Андрея. Иван Алексеевич, видимо, был женат на сестре Натальи Фадеевны. Стрелков и Литвиновы проживали в одном приходе, их имения находились в д. Кудашево (приход села Шира). Более того, Стрелков в 1756 году выдавал замуж Ирину Литвинову, тоже называя её своей племянницей.
В [3] сообщается, что 18 января 1753 года Стрелков привез Андрея Маматова на первый смотр, указав что мальчику 7 лет. Дворянских недорослей на первом смотре вносили в списки и направляли на обучение различным наукам. Обучение проводилось либо в специальных учебных учреждениях, либо дома в случае письменного обязательства родителя или опекуна обеспечить это обучение. В возрасте 12 лет проводили второй смотр и определяли на службу. Андрея Маматова в 1753 году оставили на попечение дяди. Но обучал он его, видимо, не очень хорошо, раз пошли слухи о разгульной жизни, а недоросль начал распродавать крестьян и земли. 28.10.1763 года Иван Алексеевич Стрелков умер в возрасте 74 года и был отпет в храме села Шира. На следующий год умер его подопечный. Запись о его отпевании не найдена, но в [3] сообщается, что Андрей Павлович Маматов умер через три года после последней продажи остатков имения. Заканчивая рассказ о родительской семье Степаниды Палицыной, можно добавить лишь одно, оставшееся загадкой для меня обстоятельство – в метрических записях Корноухова имя владельца крестьян (видимо, Павла Андреевича Маматова) записывалось как Невер Маматов.
Вернёмся, однако, к Екимень-Маматово и его владельцам. К сожалению, не удалось систематически просмотреть метрические книги села Никольское что за лесом. Пока удалось найти там лишь имена помещиц вдовы Марии Александровны Пересветовой (с 1769 г.) и девицы Натальи Александровны Маматовой (в 1763 г.). Установлено, что последняя умерла 24.11.1766 года, о чём есть запись в метрической книге Вознесенской церкви г. Казани [7]. О ней сообщено, что она дочь полковника Александра Алексеевича Маматова. Записи с участием слуг подполковника, потом полковника Маматова, а ещё позже помещицы Маматовой не часто, но встречаются в приходских книгах этого храма с 1748 по 1766 год. Видимо, семья периодически жила в Казани. Найти сведения о датах смерти других сестер Маматовых и их родителей будем рассматривать как план на будущее. Интересно, что Пересветова записывалась в качестве владельца крестьян и после смерти (иногда с добавлением слова покойная, иногда без этой приписки). Видимо, это связано с тем, что долго не было установлено, кто наследник. С 1788 года Палицыны стали официально владельцами имения в Екимень-Маматово.
Но об этом чуть позже, а пока попытаемся проверить истинность показаний Степаниды Павловны о своих предках из XVII века. Нам доступны три источника этого периода – список казанских помещиков 1678 года [8], Писцовая книга Казанского уезда 1647-56 гг. [9] и список казанских недельщиков 1620-1640 гг. [10].
В списке 1678 года [8] обнаружены Алексей Матвеев Маматов и его сын-недоросль, имя которого исследователь не разобрал. Есть в этом списке ещё другие Маматовы – Лев Михайлович Маматов и вдова Михайловская жена Александрова сына Маматова Настасья.
И если Степанида Павловна не смогла назвать отчество своего двоюродного прадеда Матвея Маматова, то мы, используя перепись середины XVII века [9], можем это сделать. Одним из многочисленных помещиков сельца Икимени на речке Брысе был Матвей Васильев Маматов. Несомненно, это и есть отец Алексея Матвеевича. В Писцовой книге упоминается, что до Матвея здесь было поместье какого-то Ивана Маматова. Теперь можем нарисовать схему родственных связей этой ветви Маматовых из сельца Екимень-Маматово:
Есть в этом источнике [9] упоминание и о других Маматовых: в починке Енгильдеевском, Ширяево тож на речках Суле и Янгильдейке землями владели казанец Елизарий Афанасьев Маматов и его племянники Михаил и Любим Александровы Маматовы. Эти же имена встречаются в списке недельщиков [10]: в 1623 году – Александр, Елизарий и Юрий Афанасьевы Маматовы, в 1637 году – Елизарий и Юрий Афанасьевы и Михайло Елизаров Маматов, в 1639 году Любим Александров Маматов. Итак, у нас вырисовывается семейная картина Маматовых из Енгильдеевского починка:
Вне этой схемы остался Лев Михайлов Маматов из списка 1678 года. Он может быть сыном любого из Михаилов или вообще принадлежать другой ветви рода Маматовых. Поэтому в схему его включать не будем.
Попытаемся найти потомков Афанасия Маматова, поселившихся на речке Суле. Для этого обратимся к метрическим книгам села Усады Казанского уезда (до середины 50-х годов XVIII века село Ситляри). В записях деревни Маматово 1724-1737 гг. фигурирует имя помещика Михаила Маматова. Священник пару раз доставил нам удовольствие, назвав его отчество – Никифоров. Удовольствие оказалось неполным – про Никифора Маматова мы ничего не знаем. Найденная запись о смерти 18.02.1741 г. [11] помещика Михаила, видимо Никифоровича (отчество в этой записи не указано), Маматова в возрасте 104 года ещё больше удивила. Даже если предположить, что с возрастом священник погорячился лет на 20, то отец Михаила всё равно должен фигурировать в списках казанских помещиков середины XVII века. После смерти старого помещика в записях появились имена вдовы Дарьи Дмитриевны, а также Михаила и Льва Маматовых, отчество которых священник решил нам вообще не сообщать. В начале 50-х годов к ним добавился помещик Иван Тихонов Маматов, который в 60-х годах остался один и владел крестьянами практически до начала XIX века. Он единственный из Маматовых был внесен в Дворянскую родословную книгу Казанской губернии [12]. Про него сообщается, что он вышел в отставку в чине подпоручика, женат, жил в д. Маматово Казанского уезда, где владел 20 душами крепостных крестьян (по 4 ревизии). Этого Ивана Тихоновича и его родную сестру Авдотью Зуеву Степанида Палицына упоминала как представителей рода Маматовых в Казанском крае. Но они на Екимень-Маматово Лаишевскоо уезда не претендовали. Видимо, ни они, ни Палицына родственных связей между собой не видели. В начале XIX века крестьянами в Маматово Казанского уезда владела некая Мария Фадеевна Зуева, а позже князь Давидов. Кто такая Мария Зуева, пока не понятно. Согласно [12], Авдотья Тихоновна была замужем за Иваном Максимовичем Зуевым и имела двух холостых сыновей – Михаила и Ивана. Может быть, кто-то из них позже женился на Марье Фадеевне. Итак, нам не удалось проследить всех родственных связей Маматовых из Енгильдеевского починка. Но ясно, что эта ветвь рода Маматовых тоже по мужской линии прервалась.
Прямых предков Степаниды Павловны Палицыной, указанных ею в процессе судебного расследования, вообще не обнаружено. Михаилов нашлось много, да все не те. Это не значит, что их не существовало. Слишком мало документов XVII века доступны пока для изучения.
На этом история казанских ветвей рода Маматовых закончилась. В сельце Екимень-Маматово поселилась надолго другое многочисленное семейство – семейство Палицыных.
