Полянские
С сельцом Паново связано имя весьма известной в Казани личности – Василия Ипатовича Полянского . О нём сплетничали в XVIII веке, не раз вспоминали в XIX, не забыли и в XXI. Всегда хотелось найти первичный источник сведений о приключенческой жизни Василия Ипатовича, на который опираются все рассказчики. Выяснилось, что этих источников два – переписка императрицы Екатерины II с Вольтером и записки Гавриила Добрынина, опубликованные в 1871 году в «Русской старине» [1] . Последний познакомился с Полянским в Могилёве и стал свидетелем событий, приведших к концу удачно начавшейся карьеры Василия Ипатовича.
Для тех, кто до сих пор не слышал о перипетиях жизни этого казанского дворянина, расскажу всё по порядку. Василий Полянский с самого начала своей военной службы (а служил он первые годы где-то в Сибири) так отличился, что попал в поле зрения самой императрицы, которая, исполняя желание молодого офицера получить хорошее образование, послала его на казенный счет в Европу. Там он тоже не потерялся, сумел произвести такое благоприятное впечатление на французского философа и друга русской императрицы Вольтера, что тот не только весьма лестно отозвался о русском юноше, но даже подарил ему свой портрет и позже в своих письмах пытался поддержать молодого человека в трудную минуту, защищая от российского правосудия.
Екатерина Великая ценила умных и образованных людей. После возвращения в 1772 году из-за границы Василий Ипатович, освоивший разные науки и в совершенстве овладевший французским и итальянским языками, был назначен секретарем Императорской Академии художеств. Кроме того, считается, что Полянский участвовал в создании законов о совестной суде под начальством генерал-прокурора князя Вяземского. Судьба готовила Полянскому блестящую карьеру, но Василий Ипатович в этот момент так провинился, что не только попал под суд, но и чуть одной своей руки не лишился.
Однако Екатерина Алексеевна милостиво простила молодого повесу и отправила его в Могилевское наместничество. Там он занял место советника при губернаторе Пассеке. В течение следующего 1779 года Полянский быстро освоился на новой должности, да так, что практически вся власть в губернии вскоре сосредоточилась в его руках. Как писал Добрынин, «Они скоро свели дружбу. Связь их тем была крепче, что Полянский имел способность и не меньше того горел честолюбием управлять, ежели не всем светом, по крайней мере Могилевскою губерниею. А Пассек ничем не хотел заниматься, кроме карт, лошадей, любовницы, побочного сына и титула губернаторскаго. И чем более они каждой своим склонностям угождали, тем более друг-другу нравились, потому что один в другом имели нужду. Итак, Пассек, желая пользоваться переменою воздуха, разъезжал, а Полянский схватил в руки весло правления ». Добрынин, отмечая чрезмерное честолюбие Полянского, указывал и на его положительные качества – отличное знание языков, литературы, умение танцевать и играть в карты, «дар слова, скорую мысль, счастливую память, ловкость отделывать по бумагам все скоро ». А ещё умение язвительным словом и шуткой легко побеждать в любом споре, так что посмевший спорить «оставался в дураках », а свидетели «от смеха животы надрывали ». Многим в губернии излишняя власть Полянского и он сам не нравились, но нерадивые советника боялись, а остальные уважали за работоспособность и умение поддерживать порядок в государственных делах. Однако карьера Василия Ипатовича в очередной раз потерпела крах, и опять по его вине.
Василий Ипатович Полянский
Василий Ипанович имел одну слабость – был влюбчив до безрассудства. Надо сказать, что он не был красавцем. Добрынин описывает его как человека «ростом не выше двух аршин и 2-х вершков (около 150 см), с коблуками и с тогдашним высоким тупеем (взбитый хохол на голове), представляющим парус .» Впрочем, мы сами можем внимательно рассмотреть Полянского, сохранился его портрет. Глядя на него, вспоминаешь известную поговорку, что женщины любят не глазами, а ушами. А женщины в Полянского влюблялись так, что забывали все светские приличия. Впрочем, и он многим жертвовал во имя любви.
В Петербурге Полянский влюбился в жену известного русского промышленника Никиты Никитича Демидова младшего (1728 – 20.12.1804) – Софью Алексеевну, Ширяеву по отцу (1736 – 10.08.1807) [2] . Она была выдана замуж в 16-летнем возрасте братьями, пытавшимися выгодным браком поправить своё материальное положение. Мужа Софья Алексеевна не любила, Никита Никитич же был влюблен в нее до безумия, потакал всем её капризам и заваливал дорогими подарками. Видимо, ей для счастья требовалось что-то другое. Полянский был лет на 8 младше своей возлюбленной. Думается, что инициатором побега была Демидова, у неё уже был опыт в этом деле. В 1768 году она сбегала от мужа с каким-то проходимцем, захватив с собой драгоценности. Правда, через некоторое время вернулась, уже без бриллиантов. Муж принял её, простил и подарил новые бриллианты, да ещё имение в Гуслицкой волости. Но 40-летней женщине дома не сиделось. В мае 1777 года влюбленные сбежали, но были пойманы и, не смотря на отважные попытки Василия Ипатовича, вооруженного шпагой, отбиться от полицейских, возвращены в Петербург. Муж был счастлив возращением беглянки, а Полянский попал в тюрьму. Здесь он мало того, что не раскаялся в своем поступке, но ещё и попенял на несправедливость его осуждения, коли в самом дворе императрицы не придерживаются норм благопристойности. За такую дерзость он был осужден на отрубание руки, но императрица Екатерина Алексеевна, будучи сама страстной натурой, поняла Полянского и приговор отменила. Он был отослан в Могилев. Софья Алексеевна с мужем жить больше не пожелала и стала добиваться развода. В 1779 году состоялся суд, развод не разрешили, но женщине позволили жить отдельно от мужа под присмотром матери. Демидов ей определил, как бы сейчас сказали, алименты в 5000 рублей в год и отдал один из своих домов в Москве.
Второй раз на те же грабли Василий Ипатович встал в Могилеве, влюбившись в жену генерал-майора фон Бринка. Генерал был стар, генеральше было всего 24 года. Полянский в этот раз был более благоразумен. Он снял комнату для любовницы, куда в один прекрасный день она тайно переехала. Одновременно генеральша подала прошение о разводе, мотивируя его неспособностью генерала выполнять супружеские обязанности. К фон Бринку явилась медицинская комиссия для освидетельствования. Пришлось ему быстро то ли вспомнить, то ли придумать свою дворовую девку, выданную замуж с уже родившимися до замужества тремя детьми. Тайные посещения квартиры генеральши советником Полянским недолго оставались таковыми. Могилевское общество сплетничало, но в принципе не видело ничего страшного в сложившейся ситуации. А вот генерал-майор унижения не простил. Надо признать, что его месть оказалось не совсем совместимой с аристократической приставкой «фон». Видимо, это «фон» генетически в обманутом муже не закрепилось. Вместо того, чтобы вызвать обидчика на дуэль, он нанял людей, которые избили Полянского плетьми, стараясь особо пройтись по нижней части туловища. Полуживого Василия Ипатовича привезли домой, и все замерли в ожидании его близкой смерти. Но Полянский выжил, правда, остался инвалидом. Продолжать службу он не смог, вскоре подал прошение об отставке и уехал в Казань, захватив с собой свою возлюбленную. Предварительно он подал челобитную в Сенат. Фон Бринк был уволен со службы и отослан в Ригу, где умер в бедности и печали. Его жена получила развод и вышла замуж за Полянского. Рассказывали о двух родившихся у Полянских детях, которые умерли в детстве. Добрынин писал [1] , ссылаясь на анонимного казанского дворянина, что на родине Василий Ипатович, немного поправив здоровье, попытался было служить советником в Казанском наместничество. Но вскоре окончательно вышел в отставку и поселился в деревне, где погрузился в размышления о смысле жизни. И, видимо, придя к однозначному выводу, что любая жизнь всегда заканчивается смертью, часто молился в часовне у установленного там гроба и призывал своих детей «учиться умирать».
Полянского часто относят к масонам, хотя о казанских масонах мало что известно. Все в один голос рассказывают также о глубоких мистических настроениях Василия Ипатовича. О Полянском создано несколько легенд, в которых сейчас трудно отделить правду от вымысла.
Известно [3] , что во дворе казанского загородного Архиерейского дома, в семейном некрополе Юшковых (родственников Полянского) была найдена надгробная плита с надписью: «Под сим знаком лежит прах Надворного советника Василия Ипатова сына Полянского, Возродившагося в 1784 году, ноября 23 дня, А всех лет жития его было 58, 8 месяцев и пять дней. Ты, читатель, вздохни к Вышнему Господу Иисусу Христу. Аминь. » Был ли там похоронен Василий Полянский, сказать трудно. Умер он 4 сентября 1800 года и отпет в Грузинской церкви г. Казани [4] . В метрической записи сообщается, что ему в момент смерти было 60 лет, что указывает на 1740 год рождения. Поскольку надпись на надгробной плите была сделана при жизни Полянского, логичнее доверять возрасту, написанному на ней. Получается, что родился Василий Ипатович 18 марта 1726 года. Если же обратиться к исповедным ведомостям 1796 [5] и 1798 годов [6] , то там указан возраст 55 и 57 лет соответственно, что даёт 1741 год рождения. То ли Василий Ипатович очень молодо выглядел и постоянно вводил в заблуждение священников, то ли надпись на надгробной плите неправильно прочитана или понята.
Другая легенда тоже связана со смертью Василия Ипатовича. Якобы в молодости гадалка предсказала Полянскому, что он умрёт, когда найдется недавно потерянная им вещь. А у него незадолго до этого украли ружьё, на котором была вытравлена его фамилия. И вот однажды приятель Полянского увидел это ружье на Макарьевской ярмарке, купил его и подарил Василию Ипатовичу. Через три дня Полянский умер.
В чем трудно сомневаться, так это в том, что Полянский был очень образованным для того времени и провинциального города человеком. После него осталась богатая библиотека, которая была подарена казанской гимназии. Позже она стала основой библиотеки Казанского Императорского университета.
После пересказа всего, что было написано о Василии Ипатовиче Полянском, попытаемся разобраться с реальными архивными документами из ГАРТ, связанными с ним. Начнем с семьи Василия Ипатовича. Его родителями были Ипат Фёдорович Полянский , вышедший в отставку в чине майора, и Аграфена Ивановна Нармацкая . Ипат Фёдорович владел в Казанской губернии землями с крепостными крестьянами в д. Паново, Садки тож (приход села Карадули), д. Бирюли (приход с. Чепчуги, а позже самостоятельный приход), с. Еркули (Юрткули, Архангельское) Спасского уезда и д. Утяково Чистопольского уезда. Первые два имения были получены в результате семейного союза с Аграфеной Нармацкой, третье получено от вдовы Ирины Григорьевны Писемской [7] , возможно, в результате покупки. Об истории приобретения последнего сведений нет.
В Казани Полянские жили в приходе Покровской церкви. Именно в метрических книгах этого храма с 40-х годов XVIII века встречаются записи с участием дворовых людей Полянских, а также отмечены рождения и смерти у самих Полянских: 9.04.1742 г. у капитана Нижегородского полка Ипата Федоровича Полянского родилась дочь Марья [8] , а 15.01.1746 г. в младенческом возрасте умерла другая дочь Екатерина [9] . Сам Ипат Фёдорович умер 13.01.1770 г. [10] и был отпет тоже в Покровской церкви. В 1772 году в этом храме исповедовались вдова Аграфена Ивановна 55 лет и 15-летняя дочь Марфа [11] . Последний раз имена дворовых людей Полянских в этом приходе встречаются в 1782 году; в качестве владельца указан Василий Ипатович. Где-то в конце 70-х годов исчезло имя вдовы Аграфены Полянской и из метрических книг сельских приходов. Видимо, это связано с её смертью*.
В 1785 и 1786 годах метрические записи с участием дворовых людей Василия Ипатовича Полянского встречаются в Петропавловском приходе, а позже имя Полянского надолго исчезает из приходских книг городских церквей. Исходя из рассказов о Василии Полянском, логично было искать его семью в деревне. Метрические записи с участием дворовых людей Полянского найдены только в деревне Паново. Именно там находилась его сельская усадьба, где по легенде он поселился после выхода в отставку. Однако просмотр исповедных ведомостей прихода села Карадули за 1789-1794 годы показал, что там имеются лишь имена дворовых слуг и крестьян Полянского. Ни сам Василий Ипатович, ни его жена, имя которой так и не удалось установить, ни разу за эти годы не исповедовались. Если отсутствие на исповеди жены можно ещё объяснить тем, что она могла не принять православия, то отсутствие самого Полянского вызывает удивление. Либо он не жил в деревне, как рассказывают, либо намеренно игнорировал обязанность каждого христианина. Нет в метрических книгах городских храмов и церкви села Карадуди ни записи о венчании Василия Ипатовича с увезенной возлюбленной, ни записей о рождении и смерти их детей.
Исповедоваться Василий Ипатович начал незадолго до смерти – в 1796 году. Кстати, в исповедных ведомостях он назван заседателем дворянского собрания. Жил он в это время (примерно с 1794 года до своей смерти) где-то в приходе Грузинской церкви г. Казани. Уж не в 1794 году (вместо 1784) произошло это его духовное "Возрождение "?
Все найденные в ГАРТ сведения об родительской семье Василия Ипатовича Полянского представим в виде схемы:
Известно, что две сестры Василия Ипатовича - Наталья и Марфа, достигнув определенного возраста, вышли замуж. Наталья стала женой Ивана Иосифовича Юшкова, Марфа - Михаила Ивановича Романова. О первой семье будет отдельный рассказ, а сейчас обобщим всё, что известно на данный момент о Романовых.
Марфа Ипатовна венчалась 18 мая 1775 года в храме села Карадули [12] . Её муж Михаил Иванович Романов был тогда в чине капитана 2-го Гренадерского полка. С начала 80-х годов они поселились где-то рядом с Грузинской церковью в Казани. По метрическим книгам и исповедным ведомостям этого храма удалось собрать некоторые сведения об этой семье.
Михаил Иванович вышел в отставку в чине подполковника, что соответствовало гражданскому чину надворного советника. Интересно, что его имя с 1792 года исчезло из исповедных ведомостей прихода, хотя Марфа Ипатовна впервые названа вдовой только в 1810 году, а с 1799 года стала именоваться коллежской советницей, что указывает на продвижение мужа по службе. В Дворянской родословной книге Казанской губернии, в 3-ю часть которой Михаил Иванович с сыном был внесен в 1800 году [13] , указано, что он владел 60 д. крестьян (по 5-ой ревизии) и проживал в д. Утяково Чистопольского уезда. Также сообщается, что в 1790 году он числился при Герольдии (правительственном органе, отвечающем за учет дворян, находящихся на государственной службе) и имел орден Святого Владимира 4-ой степени.
Почти все дети, родившиеся у Романовых, умерли в детстве. До совершеннолетия дожил лишь один сын Иван, который, согласно [13] , учился в Морском шляхетском корпусе. Последний раз его имя встречается в метрической книге Грузинской церкви в 1825 году в качестве владельца дворовых людей. В это время он имел чин коллежского советника. Сама Марфа Ипатовна Романова умерла 5 февраля 1822 года в возрасте 62 года [14] .
*Вдова майорша Аграфена Ивановна умерла 19.12.1776 года [15] и была отпета в Покровской церкви г. Казани.
