Крестьянская реформа 1861 г.
На момент выхода Высочайшего манифеста об освобождении крестьян от крепостной зависимости в Шурановском приходе насчитывалось 4 помещика: Г.Г. Дембровский в Шуране и Полянках, Соколовы в Шуране, П.А. Панаева в Сорочьих горах и М.Н. Орлов в Полянках. Проследим, как они решали вопросы выделения земли своим крестьянам.
Следует напомнить, что в любом имении всегда существовала «барская» земля, обрабатываемая крепостными крестьянами в дни барщины, и земля, выделенная крестьянам для собственного пропитания. Крестьяне, обрабатывающие свои наделы в течение нескольких поколений, привыкли считать её своей и очень удивились, а потом возмутились, когда в 1861 году им было предложено эту землю выкупать, причем по цене, намного выше рыночной.
Согласно вновь принятым в 1861 году законам, земельный надел, который помещик был должен выделить на каждую ревизскую душу, т.е. крестьянам мужского пола (женщинам и дворовым людям наделы не выделялись), регламентировался в зависимости от района. Для нашей местности высшая норма надела составляла 4 десятины на одну душу, низшая норма – 1/3 от высшей, т.е. 1⅓ десятины. В случае, если существующий до реформы надел оказывался больше высшей нормы, помещик имел право отрезать “излишек “ до этой нормы. Если же фактический надел был меньше низшей нормы, помещик был обязан прирезать земли из своего надела. Закон также предусматривал возможность выкупа уменьшенного надела (не ниже низшей нормы); для этого требовалось добровольное согласие помещика и крестьян с составлением отдельного выкупного договора.
У Дембровского крестьянам было выделено до реформы 891 десятин 1870 квадратных сажень в Шуране на 244 ревизские души [1], а в Полянках 80 десятин на 20 душ [2], включая землю под домами и огородами крестьян. У Соколовых в Шуране на 36 крестьян приходилось 126 дес. 2348 саж. [3], в Полянках у Орлова – на 98 крестьян 247 дес.1200 саж. [4]. 269 крестьян Панаевой в Сорочьих горах до реформы обрабатывали для себя 872 десятины земли [5]. То есть размер надела во всех имениях попадал в вилку допустимых значений, и помещикам не нужно было увеличивать или уменьшать крестьянский надел. Земля выделялась не индивидуально каждому крестьянину, а крестьянскому обществу в целом. С этим обществом и заключался первоначальный договор – Уставная грамота. Уставная грамота подписывалась помещиком, 6 выборными на сельском сходе данного селения крестьянами, несколькими «посторонними» крестьянами из соседних селений и мировым посредником, после чего отправлялась на согласование властям. Эти грамоты хранятся сейчас в фонде № 414 ГАРТ.
Уставные грамоты весьма информативны с точки зрения знакомства с жизнью крестьян в Шурановском приходе. В Шуране, согласно последней 10 ревизии, проживало 262 крестьянина мужского пола, принадлежащих Дембровскому (18 из них отказались подписывать договор с помещиком) и 36, принадлежащих Соколовым. Дембровский имел 6 человек дворовых людей мужского пола, обслуживающих его дом и многочисленную семью. Соколовы в Шуране не жили, но, видимо, была какая-то господская усадьба, поскольку в Уставной грамоте указаны 4 дворовые ревизские души.
Дома крестьян Дембровского (как указывалось в Уставной грамоте, крестьянская усадебная оседлость) занимали 36 дес. 924 саж. Три дома находились близко к барской усадьбе (менее 50 сажень); барин имел право их перенести, но за свой счет. В единственном пользовании крестьян был (и остался после раздела с помещиком) выгон для скота площадью 19 дес. 400 саж. Крестьянская усадебная оседлость и выгон входили в количество земли, выделяемой помещиком. Имеющийся в селе водопой оставался в общем пользовании помещика и крестьян. В Шуране было разрешено устраивать базар. Торговая площадь была и осталась на господской усадебной земле в распоряжении помещика. У Соколовых в пользовании крестьян числилось всего 244 дес.154 саж. земли, но почти 50% от нее приходилось на реку Каму, овраги, дороги, луга, засыпанные песком и прочее, поэтому при расчетах учитывалась лишь «удобная» земля 126 дес. 2348 саж., в которую входили и 2 дес. 288 саж., занятые домами крестьян. Выгона не было, водопой оставался в исключительной собственности крестьян.
В Полянках у Дембровского проживало 20 ревизских душ, все они подписали Уставную грамоту. Из 80 дес., которыми крестьяне пользовались до 1861 года, 4 дес. 220 саж. приходилось на крестьянские усадьбы, 8 дес. на выгон скота, 17 дес. занимали луга. Все это по договору выделялось в собственность крестьян. У Орлова в Полянках числилось 106 рев. душ крестьян (из них 8 человек отказались подписать договор) и 13 дворовых людей. Под крестьянскими усадьбами находилось 7 дес. 702 саж., под выгоном 15 дес. 310 саж, (в общем пользовании помещика и крестьян 50/50), пашенной земли 173 дес. 2084 саж, сенного покоса 58 дес. 15 саж. Лес на дрова и помещик, и крестьяне покупали казенный.
В Сорочьих горах проживало, согласно 10 ревизии, 275 крестьян мужского пола; дворовых слуг, а следовательно, и господской усадьбы не было. После ревизии 2 ревизские души мужского пола (Ксенофонт Михайлов с сыном и, видимо, женщины этой семьи) были переведены в д. Сергеевскую Туринского уезда Тобольской губернии. Одна семья – Дмитрия Сергеева в количестве 3 рев. душ была отпущена на волю. Один крестьянин отказался подписывать договор. Таким образом, помещица обязалась выделить наделы 269 рев. душам. Из 872 выделяемых десятин 27 дес. приходилось на усадебную оседлость, 45 дес. на выгон скота и 800 дес. было пахотной земли в Сорочьих горах и Шуране. Водопой оставался в общей собственности помещицы и крестьян.
Крестьяне должны были эту выделяемую им помещиками землю выкупить. Причём, государство, понимая, что у крестьян денег нет, предлагало 20% им выплатить самостоятельно, а на остальную сумму взять кредит на 49 лет под 6% годовых. Процент по современным меркам, учитывая очень большой срок займа, вполне приемлемый. Осталось выяснить главное: по какой цене продавалась земля? Вот тут и заключалась основная хитрость, разгадать которую даже современному образованному человеку трудно. А что говорить о неграмотных крестьянах XIX века. Казалось бы, должна быть указана цена за 1 десятину. Тогда любой человек мог бы, во-первых, сравнить её с рыночной, во-вторых, прикинуть, сколько десятин он может выкупить. Однако вместо цены за десятину был указан некий «годовой оброк в пересчете на 1 ревизскую душу», причем его величина менялась в зависимости от размера надела: от 9 руб. серебром при наделе 4 десятины на 1 душу до 5 руб. 25 коп при низшем наделе 1⅓ дес. на 1 душу. То есть при уменьшении надела в 3 раза стоимость уменьшалась лишь в 1.7 раз. Сама же величина годового оброка показывала, какую сумму в расчете на 1 рев. душу получит помещик, если вырученные от продажи земли деньги положит в банк под 6% годовых.
Проследим, как проводился бухгалтерский расчет на примере помещика М.Н. Орлова [6]. Он заключил договор с 98 своими крестьянами (напомним, это ревизские, т.е. мужские души) на продажу 247 дес.1200 саж. земли. На каждую ревизскую душу пришлось по 2 дес.1261 саж. При такой величине надела годовой оброк был равен 7 руб. 34 коп. Со всего общества (98 рев.душ) получается 719 руб. 32 коп. Это составляет 6% от выкупной суммы земли, т.е. эта выкупная сумма равна 11988 руб. 66 коп. Из неё вычитается 1/5 часть (2397 руб. 73 коп); это 20% от выкупной суммы, которую крестьяне должны выплатить самостоятельно (24 руб. 46 коп. на 1 рев. душу). Оставшиеся 9590 руб. 93 коп помещик должен получить от государства. Государство же эту сумму взыщет с крестьян в течение 49 лет под 6% годовых; получается 575 руб. 46 коп. серебром ежегодно с общества в целом или по 5 руб. 87 коп. с каждой души. Итак, каждая ревизская душа за свой надел примерно в 2,5 дес. должна была заплатить 5,87 руб. × 49 лет + 24,46 руб. = 312,09 руб. или около 125 рублей за десятину. Помещику Орлову достается 2397,73 руб. от крестьян + 9590,93 руб. от правительства (в виде 5%-ных банковских билетов 3100 руб., выкупным свидетельством 6400 руб., дающим дохода 5% в год от суммы, и наличными 93 руб. 93 коп). Итого, крестьянское общество в целом заплатило за землю 30584, 82 рубля, а помещик получил 11988, 66 руб. + 5% ежегодного дохода от свидетельства и банковских билетов.
Кстати, при продаже М.Н. Орловым земли крестьянам возникло одно затруднение. Малолетний дворянин Орлов получил имение в наследство от своего крестного отца Ф.Л. Билетова, причем в завещании был запрет на продажу и залог имения. Чиновники думали около 2 лет и, сославшись на фразу в завещании о свободе действий душеприказчиков Петра Павловича Толстого, Льва Павловича Толстого и Александра Петровича Миллера в пользу опекаемого, продажу земли разрешили.
За малолетних дворян Валериана и Екатерину Соколовых все документы по выкупу земли в Шуране оформлял опекун Г.Г. Дембровский. При выделенном наделе 3 дес. 1265¼ саж. на 1 рев. душу годовой оброк составлял 8 руб. 46¾ коп серебром или 304 руб. 83 коп со всего общества, т.е. выкупная стоимость земли была 5080,5 рублей. Крестьяне Соколовых уже до обнародования Манифеста были переведены на оброк. Они платили помещику по 10 рублей серебром с одной ревизской души ежегодно. После подписания Уставной грамоты в 1862 году их ежегодные выплаты остались прежними. В 1886 году вдруг выяснилось, что обмер земли, выделенной крестьянам, был неверным; вместо 126 дес. 2348 саж. они обрабатывали до реформы 170 дес. 662 саж., что превышало норму в 4 дес. на 1 рев. душу. В результате 26 дес. 662 саж. были отрезаны от надела крестьянского общества и передано Соколовым.
Сам Г.Г. Дембровский каким-то образом договорился со своими крестьянами на заключение выкупного договора [7-9] с уменьшенным наделом в 1⅓ десятины на 1 ревизскую душу (вместо фактических 3 дес. 1571 саж. в Шуране и 4 дес. в Полянках) с годовым оброком 5 рублей 25 копеек. При этом крестьянам было передано 325 дес. 800 саж. в Шуране и 26 дес.1600 саж. в Полянках, т.е. помещик сохранил в личном пользовании дополнительных почти 620 десятин земли. На что купились крестьяне, понятно: денег нужно было платить меньше. Но как они собирались кормить свои семьи при уменьшении имеющихся до реформы наделов практически в 3 раза, непонятно. Помещик, конечно, тоже получил значительно меньше денег, но зато он сохранил в собственности 2/3 земли из той, что мог продать крестьянам. То есть Дембровский вложился в недвижимость. Он прекрасно понимал, что крестьяне вынуждены будут брать эту землю у него и его потомков в аренду, причем на условиях, которых помещик будет диктовать сам. Так и получилось. По воспоминаниям шурановского уроженца Н. Е. Карсалова [10], его семья брала у Дембровских в аренду 1 десятину земли, отдавая помещику осенью 12 пудов семян (независимо от полученного урожая) и из оставшейся части зерна ещё половину.
В выкупных договорах Дембровского оговаривались границы выделенной земли. 325 дес. 800 саж., выкупленной крестьянами Шурана, с юга граничили с селом, с востока – с землей Соколовых, с запада – с дорогою, идущей из Шурана в д. Малая Елга до пересечения с дорогой в с. Полянки, с севера – дорогою, идущей из Полянок в Шуран. 26 дес. 1600 саж. в Полянках ограничивались с востока селением, с юга - большой почтовой дорогой в г. Лаишево, с севера - владениями помещика Орлова, с запада - оставшейся землей Дембровского.
Годовой оброк с крестьянского общества в Шуране получился 1281 руб. в год , в Полянках – 105 рублей, а поскольку это должно составлять 6% от общей стоимости земли, то в конечном счете Дембровский продал землю в двух селениях за 23100 рублей серебром. Из этой суммы была вычтена ¼ часть (при уменьшенном наделе крестьяне должны были самостоятельно выплатить не 20, а 25% от выкупной суммы), и в результате Григорий Григорьевич получил от правительства 17325 рублей серебром. Правда, он был должен Казанскому Приказу общественного призрения 13169 рублей, выданных в 1857/58 годах под залог крестьян. Осуществляя крестьянскую реформу, правительство одновременно решало ещё одну наболевшую проблему. К 1861 году 2/3 дворянских имений и крепостных крестьян было заложено. Дворяне эти деньги уже промотали, многим помещикам расплатиться было практически невозможно. При получении выкупа за землю, из выкупной суммы в первую очередь вычитались эти долги. За вычетом 13169 рублей Дембровскому выплатили 1600 рублей 5%-ными банковскими билетами (16 штук по 100 рублей), 2550 рублей выкупным свидетельством и 5 руб. 21 коп наличными.
Крестьяне Дембровского, Соколовых и Орлова были переведены на оброк сразу же после подписания Уставной грамоты. Оброк выплачивался в два приема – 1 марта и 1 ноября каждого года. Ответственность за своевременность и полноту выплат банку несло крестьянское общество в целом.
П.А. Панаева в Сорочьих горах в лице своего доверенного Льва Павловича Толстого продала землю своим крестьянам, исходя из надела в 3 дес. 580 саж. на 1 рев. душу с годовым оброком 8 руб. 14⅔ коп. Выкупная стоимость при этом составила 36525 рублей. Но перевод её крестьян с барщины на оброк планировали сделать в течение 2 лет, поэтому в Уставной грамоте оговаривались рабочие дни. Мужчины в летнее время должны были отрабатывать 21 день, в зимнее – 14. У женщин нормы были меньше - 15¾ дня в летнее время и 10½ дня зимой. Итого с общества в год 16476 рабочих дней.
Подводя итоги, можно констатировать, что трое из четверых шурановских помещиков оставили крестьянам наделы, которые те обрабатывали до реформы, возможно, даже на том же месте. То есть возможности продовольственного обеспечения крестьянских семей, казалось бы, не изменились. Но при этом крестьяне попали в финансовую кабалу в связи с необходимостью выплачивать оброк. К тому же, «освобожденные» крестьяне ещё и государственные налоги, которые раньше платил помещик, теперь должны были платить сами. Деньги откуда-то нужно было брать. Крестьяне вынуждены были либо продавать часть продуктов, выращенных для собственного пропитания (а значит голодать), либо искать подработку у того же помещика, у священника, зажиточного соседа или в городе.
Особенно тяжело пришлось дембровским крестьянам. При минимальных наделах они и свою семью не могли прокормить. Может быть, именно по этой причине так замедлился рост населения в Шуране по сравнению, например, с Сорочьими горами.
Дворяне же, получив денежные выплаты, в большинстве своем к концу XIX века их потратили и начали массово продавать оставшуюся землю и усадьбы купцам, что позволило нашей «российской элите» продержаться ещё пару десятилетий. В революционные годы особой необходимости не было уничтожать дворянство как класс. Оно и так большей частью практически переросло в чиновничество, работающее по найму.
